ЗА РЕШЕТКОЙ
(продолжение)
ГЛАВА 6
Серые тучи быстро пробегали по небу, подгоняемые холодным северным ветром. В рабочем цехе «гуляли» сквозняки и мухи, видимо почувствовавшие приближение грозы, и оттого неспокойные и кусачие. Но не это было причиной плохого настроения Штирлица, хмуро сидевшего в углу. Причина была в другом. На правой ягодице вскочил большой прыщ, мешающий не только сидеть, но и думать. Что только Штирлиц не прикладывал к назойливой болячке: и катышек, отобранный у жука-навозника, и жеваный репейник, и крапиву. Ничего не помогало. Наоборот, прыщ краснел от удовольствия и рос, как на дрожжах. О том, чтобы сходить к врачу, не могло быть и речи: доктор мог заметить личный номер разведчика, выколотый на том месте, где угораздило появиться прыщу.
— А, может быть, вскроем? — предложил Тухлый. — Раз, и все, пикнуть не успеешь.
Штирлиц безнадежно махнул головой:
— Без наркоза нельзя, да и номер испортить можно. Начальство мне этого не простит.
— Ну, тогда безнадега, — посочувствовал зэк и присоединился к остальным, игравшим на полу в крестики-нолики.
Штирлиц вздохнул, осторожно поднялся и, хромая, вышел во двор. Из-за угла барака на Штирлица злобно сверкнули глаза собаки одного охранника, в которую Штирлиц как-то запустил камнем. Да не только запустил, но и попал. Разведчик почувствовал сзади хриплое дыхание, но было уже поздно. Штирлиц взревел от боли. Тяжелый ботинок ударил приготовившуюся для нового прыжка псину по носу, и спустя секунду разведчик держал в одной руке собаку, а в другой теперь не принадлежавший ей хвост.
Когда Штирлиц вернулся в цех и снял штаны, то к своей радости обнаружил на заднице не только синяки от укуса, но и выдавленный чирик.
«За такое дело можно было оставить собачке жизнь, даже угостить тушенкой,» — подумал обрадовавшийся Штирлиц.
А после этого случая еще долго по ночам арестанты слышали, как во дворе один охранник жалобно кричал в темноту:
— Шарик! Шарик!
— Чистая работа, — уважительно заметил Циклоп. — Осмотрев укус.
Штирлиц надел штаны и потер руки:
— Такое дело надо отметить. Пирожок, где можно достать лекарство?
— У доктора, но он пьет один, — печально вздохнул толстяк.
«Медицинский!» — обрадовался разведчик. При одном воспоминании об этом продукте у Штирлица засосало под ложечкой.
— Ждите меня здесь, — Штирлиц быстро вышел из барака.
«В таком деле главное наглость!» — подумал разведчик, открывая ударом ноги дверь медкабинета.
— Доктор у меня запор, помогите…
Посреди кабинета стоял операционный стол, на котором тихо сопел тюремный врач. Правая рука безвольно свисала, сжимая маску для наркоза.
— Это упрощает дело, — Штирлиц взял скальпель и ткнул им в зад доктора. Тот не шелохнулся.
— Хорошо тащится, — позавидовал разведчик.
Связав доктору шнурки на ботинках, Штирлиц стал обыскивать кабинет в поисках спирта. В одном из шкафов рядом стояли два баллона. На одном было написано «Технический», на другом «Медицинский». Открыв второй, разведчик принюхался.
— Что-то здесь не так.
Штирлиц открыл первый баллон и знакомый, родной запах ударил по ноздрям.
— Кого провести хотел, вонючка! — Штирлиц пнул врача, оставив на белоснежном халате след ботинка. Доктор не мог предположить, что к нему заглянет не только великий теоретик, но и практик в спиртоводстве — товарищ Штирлиц.
Взяв под мышку десятилитровый баллон, советский разведчик, прыгая от радости, побежал в барак. До заветной двери оставалось всего метров десять, когда его остановил грозный окрик:
— Стоять!
Штирлиц резко обернулся. Перед ним вырос огромный охранник и с одышкой, но властно спросил:
— Что в баллоне?
— Спирт, — как коммунист Штирлиц не смог соврать.
— Спирт?! — на губах охранника выступила слюна и его руки потянулись к сосуду.
— Технический, — соврал Штирлиц, как опытный разведчик.
Охранник сразу осел.
— Мышей травить, — добил его Штирлиц. Он хотел уже уйти, оставив разочарованного громилу переваривать утрату, но в его голове родилась потрясающая идея, которую Штирлиц и поспешил претворить в жизнь.
— Да, начальник, — Штирлиц заговорщески подмигнул собиравшемуся зареветь охраннику, — У дока есть баллончик медицинского, и доктор как раз спит.
Громила напряг свои извилины, что отразилось большой морщинкой на узком лбу.
— Намек понял?
«Придурок», — Штирлиц начинал нервничать.
Охранник открыл рот и попытался высказать проскочившую в его мозгу мысль:
— Э-э-э-э… Ну-у-у-у…
Через минуту его прыщавое лицо растянулось в идиотской улыбке, и он, подтянув штаны, припустил в медкабинет.
«Теперь охрана нам не помеха», — подумал Штирлиц и вдруг понял, как сильно он соскучился по родине, запаху сена, шуму берез. Понял, как долго его руки не сжимали округлые формы слабой половины. В ответ на его мысли что-то шелохнулось в душе и в штанах, и он с горечью подумал:
«А если я погибну?» Но Штирлиц отбросил эти мысли. «Дело партии превыше всего!» Штирлиц смело переступил порог цеха, оставив все сомнения и страхи за дверью.
ГЛАВА 7
Штирлиц тяжело плюхнулся на нары, нарушив тем самым покой пригревшихся в матрасе насекомых. Пружины кровати скрипнули, потревожив повисшую в камере тишину.
— Да где же он!? — не выдержал Тухлый, покосившись на непочатый баллон спирта.
— Пора уж объявиться, — заерзал в углу Циклоп.
Прошло уже полчаса с тех пор, как Наполеон отправился за кружками. У него был бурный роман с поварихой, которую прозвали Жиртрест из-за чрезмерной толстоты, и Штирлиц, давая ему поручение раздобыть кружки, надеялся на успех.
«Надо было самому пойти», — подумал разведчик. Окрутить какую-то повариху такому профессионалу как он не составило бы труда. От этого поступка его удержало лицо поварихи, напоминающее Штирлицу рожу спящего Бормана.
За дверью зашуршали и из смотрового окошечка раздался пароль:
— Жопаридзе.
Не многие смертные знали настоящую фамилию отца всех народов.
Штирлиц открыл дверь и впустил Наполеона. Тот торжественным шагом подошел к столу и поставил на него алюминиевую кружку. Кружка была не ахти-какая: с отбитой ручкой и запаянной дыркой на дне.
— Не протекает? — спросил Пирожок, недоверчиво ковыряясь в ухе.
— Порядок, уже проверил, — Наполеон потер кружку пальцем. Палец сразу почернел.
— Помыть бы надо.
Штирлиц взял кружку, смачно на нее плюнул и потер об штаны.
— Как новенькая, — похвалил свою работу разведчик.
Порывшись в матрасе, Штирлиц достал несколько банок тушенки, после чего открыл баллон. Запах спирта быстро распространился по камере, щекоча прыщавые носы зэков. Советский разведчик налил полкружки и встал по стойке «смирно».
— Объявляю заседание, посвященное окончанию нашего пребывания в тюрьме, открытым. Ура!
Опустошив все одним глотком, Штирлиц резко выдохнул:
— Ух! Хорошо пошел!
Кружка быстро пошла по кругу, банки тушенки были открыты, и вскоре в камере воцарилась праздничная обстановка.
В быстро опустевшую банку тушенки Штирлиц налил себе спирта, поднялся и начинающим заплетаться языком произнес:
— То-ва-ры-щы, я пью за нашу вечную дружбу. Мне будет не хватать вас на родине, то-ва-ры-щы!
Штирлиц всплакнул и в уме добавил:
«Я больше не буду слышать, как по ночам рыгает Тухлый. Не буду нюхать, чем пердит Пирожок. Я больше не поскользнусь на дерьме, оставленном Циклопом в проходе между нарами, когда тот в очередной раз не успеет ночью добежать до параши…»
Выпив спирт, разведчик закусил большим куском тушенки, попытавшись проглотить его не жуя. Кусок застрял в горле и не хотел двигаться ни в какую сторону. Штирлиц позеленел от натуги и сипло закашлялся.
— Стукнуть? — предложил помощь Наполеон.
Штирлиц кивнул и опять закашлялся.
«Здесь нежности не помогут», — подумал зэк и огрел разведчика стулом по спине.
Кусок тушенки вылетел изо рта Штирлица и угодил в зевающую пасть Пирожка. От неожиданности толстяк резко вдохнул и подавился. Наполеон не растерялся и тоже саданул Пирожка стулом. Толстяк не удержался на ногах и упал на Циклопа, облевав тому живот. Штирлиц быстро схватил свой кусок, отправив его в рот. Циклоп критически осмотрел свой замаранный пупок и с обидой уставился на Пирожка:
— Спирт портить, падла!
— И тушенку! — поддакнул разведчик.
— Да таким надо в нос давать! — заорал Циклоп и дал толстому в нос.
Пирожок откинулся назад, ударился об стойку нар и отключился. Циклоп сразу успокоился и жалобно затянул песню. Все тут же подхватили:
Родился я в деревне,
Мой папа фермер был.
Мы жили небогато,
Скотину я доил.
Летело время быстро,
Я взрослым стал совсем.
А с первым поцелуем
Явился Дядя Сэм.
Гей гоп, гей гоп,
А в кружке компот!
Душа моя страдала,
А разум загнивал.
Собрал я ночью вещи
И к дому маху дал.
Но не было покоя
На стороне родной.
Отец коньки отбросил,
Оставив сиротой!
Гей гоп, гей гоп,
А в кружке компот!
В кармане одни дыры,
В желудке пустота.
Четыре вшивых бакса
Отнял у старика.
И вот я вне закона,
Тюрьма — мой дом родной.
Сижу на жёстких нарах,
За мокрою стеной.
Гей гоп, гей гоп,
А в кружке компот!
За папу мне начальник,
И кореш — старший брат.
И нет родней и ближе
Колоды старых карт.
Подкоп к свободе рою,
Чтоб духом не упасть.
Я вырвусь за ограду,
И снова буду красть.
Гей гоп, гей гоп,
А в кружке компот!
Поднакоплю деньжаток,
И сразу на восток.
Туда, где власть советов,
И коммунизм — росток.
Я буду жить привольно,
Блестеть, как солитер.
Спасибо тебе, Ленин,
Что есть СССР!
Гей гоп, гей гоп,
А в кружке компот!
Влажные глаза Штирлица моргнули, пустив слезу. Слеза лениво скользнула по щеке в рот разведчика.
— Тьфу, зараза, соленая, — сплюнул Штирлиц, налив в кружку спирт. Последний он неуверенно отправил в утробу, нарушив спокойствие бактерий, чинивших кариес в его гнилых советских зубах.
— Бом, бом, а в стакане компот! — заорал очнувшийся Пирожок.
Штирлиц сморщился, размахнулся ногой и ударил того в живот.
— Спи, толстый, спи, — по матерински сказал разведчик, укладывая обмякшее тело на нары.
В углу мелькнула тень. Штирлиц отреагировал с быстротой молнии, помноженной на коэффициент опьянения, но успел наступить на хвост мыши, тащившей кусок тушенки к своей норе.
— Что, мразь, советское добро воруешь?! — гневно крикнул он.
— Оставь ее, Штирлиц, она как вроде наша — вор, — сказал Наполеон.
— Олух, вы теперь не воры, а коммунисты.
— А в чем разница? — удивился Тухлый.
— Как, в чем? Вор — это вор, а коммунист — это и вор и коммунист.
— Тогда дави ее, суку, будет знать, как воровать, — оскалился Наполеон.
— Нет, я подарю ей жизнь. Она в знак благодарности расскажет своим братьям о выгоде социализма, и в Штатах организуется социалистическое подполье, разъедающее страну изнутри. Штирлиц поднял ногу:
— Беги, посланник мира!
Мышь, радостная, что отделалась на халяву, скрылась в норе.
— Добрая я душа, — Штирлиц угостил себя спиртом.
— И светишься, как святой, — Тухлый щурился, рассматривая голову разведчика на фоне окна.
— Отставить религиозные штучки, — грозно сказал разведчик. — Вы теперь атеисты.
— Чего, чего? Утописты, что ли? — сглотнул слюну Наполеон, набожно перекрестившись.
Штирлиц набрал полные легкие воздуха и начал длинную речь о вреде религии, прополаскивая горло спиртом в перерывах между словами. Через десять минут все слушатели негромко сопели в своих углах. А вскоре к ним присоединился и лектор, ласково обнявший баллон с остатками зеленого змия.
А в это же время, в комнате отдыха для внутренней охраны справлялась другая вечеринка. И, как ни странно, блюстители порядка ни в чем не уступали зэкам. Технический таял на глазах, собираясь в мешки под ними.
ГЛАВА 8
Нары настолько кажутся мягкими, насколько жирна задница арестанта.
Затекший и онемевший зад Пирожка подумал, что его пора размять и подал сигнал в серое вещество хозяина. Толстяк очнулся и сел на нарах, уставившись в темноту. Когда в ягодицах восстановилось кровообращение, Пирожок стал лучше соображать и вскоре вспомнил, где он находится.
«Интересно, сколько я был в отрубке? — подумал Пирожок. — И почему болит нос и живот?»
Сходив на парашу, Пирожок разбудил Штирлица и остальных.
— Чуть побег не промухали, — сказал Штирлиц, разливая по банкам остатки спирта.
Опохмелившись, компания вывалилась в коридор. Тухлый оперся на Циклопа, а Циклоп на Тухлого, остальные держались за стены. Один Штирлиц шел посреди коридора строевым шагом, изредка переходя в горизонтальное положение.
— Ждите меня здесь, — сказал разведчик, когда все вышли из барака и спрятались в ближайших кустах.
Не прошло и пяти минут, как Штирлиц вернулся, ведя с собой еще одного зэка.
— Знакомьтесь, — Штирлиц указал на своего спутника грязным ногтем. — Мой старый кореш Фидель Кастро, кубинец.
— Ленин с нами! — поприветствовал остальных Фидель.
— С нами такого нет, — удивился Пирожок. — Я знаю одного, но тот сидит в другой тюряге.
Кубинец уставился на советского разведчика:
— Ты что, не коммунистов в дело взял?!
— Будь спок, — успокоил его Штирлиц. — Лично в партию принимал.
— Тогда порядок, — Фидель всегда завидовал умению Штирлица убеждать людей.
Добравшись короткими перебежками до здания внутренней охраны, беглецы залегли в сточной канаве. Штирлиц прислушался, но со стороны здания не донеслось ни звука. Только временами слышался чей-то храп и икота.
— Отлично, они уже в кондиции. Пирожок, пойдешь в разведку.
— Почему я? — захныкал толстый.
— В данный момент для партии ты самый ненужный элемент, — Штирлиц еще помнил, как продул ему в карты.
Пирожок лениво упал на землю и замаячил между кустов своей задницей, думая, что хорошо ползет по-пластунски.
«Ему еще флажок в задницу воткнуть, и можно в гольф играть», — подумал разведчик, провожая толстяка задумчивым взглядом.
А Пирожок упорно полз к цели, наматывая сантиметры. Его бренное тело оставляло в земле глубокую борозду, заставляя сравнивать себя с ледоколом, борющемся со стихией.
У здания охраны было тихо. Зэк облизал вдруг пересохшие губы и тихо открыл дверь. В помещении стоял запах рвоты и потных тел. Охранники лежали в беспорядке, и беспорядок был жутким.
«Во, бля, придурки, нализались», — подумал осмелевший Пирожок. Он ходил среди тел, с бессознательной сознательностью наступая на руки, ноги и прочие члены. Насладившись мгновением триумфа, толстяк вспомнил о своих друзьях и, возбужденно хлопая в ладоши, побежал на улицу.
— Ребята, все чисто! — заорал он.
— Заткнись, — зашипел Штирлиц и запустил в Пирожка камень. Послышался сдавленный крик, а за ним тишина.
— Вот такое дело, — сказал разведчик и пошел к зданию.
Вскоре по плацу шла интересная шестерка: один, в форме внутренней охраны, ступал поступью советского офицера; другой, одетый также, ковылял, как кубинский офицер, хотя им не был. Впереди шли четыре зэка, старательно кривя обреченные физиономии.
— Мне форма мала, — пожаловался Фидель.
— Зато чистая, — ответил Штирлиц, оттирая со своей блевотину.
— Штирлиц, не тычь мне в спину ствол, больно, — заныл Тухлый.
— Терпи, на свободу идешь, — Пирожку до стволов было наплевать.
Компания не спеша подошла к воротам, и Штирлиц забарабанил в них сапогами:
— Отворяй, братва!
Из окошка КПП появилась заспанная рожа охранника и, рыгнув на разведчика газами Кока-Колы, спросила:
— Че надо?
— Вешать ведем. Особо опасные, — ответил разведчик.
— А чего ночью?
— А чтобы место не запомнили, — Штирлицу стали надоедать дурацкие вопросы охранника.
Заспанная рожа снова скрылась в каморке, но вскоре снова высунулась.
— На вот, возьми, — охранник протянул Штирлицу пачку сигарет. — Пусть парни перед смертью подымят.
Штирлиц курил только «БЕЛОМОР», поэтому расстался с пачкой без сожаления. Фидель предпочитал гаванские сигары, и тоже отказался. Радостный Циклоп схватил пачку.
— Я тебе за это свечку поставлю, — сказал он охраннику.
— Спасибо, и так пока стоит.
Циклоп поделился сигаретами с остальными и вскоре КПП обволокло облаком дыма.
— Ладно, давай накладную, — захрипел закашлявшийся охранник.
— А накладной капитан подтерся, — соврал на удачу Штирлиц.
— Опять в урнах копаться, — обиженно засопел охранник, открывая ворота.
Отойдя от тюрьмы метров сто, компания припустила к берегу. Штирлиц достал из-за пазухи пенопластовую гирю, которая заменяла ему присущий всем охранникам живот.
— Ну, вот и все. Пора расставаться, — вздохнул Наполеон.
— Пора, — вздохнул в ответ Штирлиц.
Волны тихо бились о берег, мерцая брызгами в тусклом свете звезд. Шестеро людей на маленьком песчаном пляже крепко обнялись и маленькая компания разделилась. Четверо скрылись в западном направлении, двое других направились на восток.
ГЛАВА 9
Солнце выглянуло из-за горизонта, растянувшись длинной полосой по морской глади. Остров остался далеко позади, превратившись в маленькую точку, а Штирлиц и Фидель продолжали грести.
— Скоро? — с надеждой спросил кубинец.
— Угу, — буркнул в ответ разведчик, сильнее хватаясь за свою половинку гири. Вторую пришлось отломать Фильке: тот тоже не умел плавать.
Вдруг вода перед ними запенилась и на поверхность всплыла подводная лодка, сверкая на солнце начищенным корпусом.
— Ура-а-а-а! — завопил Фидель. — Наши!
— Заткнись, идиот, — зашипел Штирлиц. — Где ты видел такую чистую советскую подлодку.
Подтверждая слова разведчика, над судном взвился флаг США. Прикинувшись дельфинами, друзья быстро поплыли дальше.
— Все, больше не могу, — пропищал жалобно Фидель, выплевывая воду.
— Больше и не надо, — Штирлиц снял трусы, выжал и надел обратно. — Приплыли.
Вода перед ними опять вспенилась и на поверхности показалась подлодка, вымазанная мазутом и смолой. На весь корпус красовалось название: «ЧЕСТЬ АДМИРАЛТЕЙСТВА». Кто-то зачеркнул в первом слове «ЕСТЬ» и подписал «ЛЕН».
— Ого-го! — восхитился Штирлиц. — Да с такими силами так можно буржуев трахнуть!
Разведчик с Фиделем подплыли ближе и затарабанили по корпусу кулаками. Люк со скрипом открылся и на палубу вывалила команда во главе с адмиралом.
— Поднять паруса! Тьфу, людей! — заорал адмирал. — Приготовится к атаке. Цель — Америка. Левый борт торпедный залп. Ого-о-о-нь!
— Товарищ адмирал, — к нему подошел более трезвый боцман. — У нас приказ поднять людей и все.
— Эх, жаль, — вздохнул адмирал. — Левый борт, торпеды назад. Всплываем, тьфу, погружаемся.
Когда Штирлица вели по судну, всюду попадались щели, заклеенные жвачкой и пробоины, заткнутые скафандрами.
«Побыстрее бы закончилось это плавание», — подумал советский разведчик.
— Вас куда доставить? — спросил у него адмирал.
— Его на Кубу, — ответил Штирлиц, тыкая пальцем в Фиделя. — А меня в СССР.
— Долетим, тьфу, доплывем вмиг, перднуть не успеете.
Перднуть Штирлиц успел, и не раз. Через неделю плавания от макарон по-флотски Штирлиц не только пердел, но и делал много чего интересного. Через две недели боцман поднял перископ и радостно завопил:
— Земля!!!
Подплыв к берегу, открыли люк. Адмирал поднялся на палубу, но тут же заскочил обратно, оттирая пьяную рожу от снега.
— Не повезло, на зиму попали.
Команда оделась потеплее и высыпала на берег. На встречу морякам вышла группа пингвинов, важно шатаясь на ногах.
— Во вырядились, все во фраках, — радовалась пьяная команда. — Может и оркестр будет.
От мороза Фидель быстро протрезвел и, окинув взглядом прибрежные льды, заорал:
— Это не Куба, это Антарктида!
Адмирал тоже протрезвел, разглядев, что толпа во фраках — пингвины.
— Так и знал — промахнулись!
Вся команда быстро залезла в подлодку и, задраив люк судна, скрылась под водой.
А в это время за одной из ледяных глыб спокойно сидел Штирлиц, справляя нужду. Он не заметил, как подлодка погрузилась в морскую пучину, оставив его наедине с пингвинами. А на судне про него так и не вспомнили.
Через три дня в «TIMES» вышла сенсационная статья о том, что снежный человек украл у американской экспедиции все продукты и резиновую лодку. Три дня продолжалось преследование существа, но вскоре след был потерян. Ученым достались только отпечатки ног сорок восьмого размера и фекалии. Профессорские умы долго изучали отпечатки и сделали уникальное открытие: у снежного человека плоскостопие (Штирлиц был в валенках).
А спустя месяц после этого события вблизи порта Севастополя пограничники задержали нарушителя границы на резиновой лодке, который клялся, что он советский разведчик и просил доставить его к Сталину. Только после трех недель, проведенных Штирлицем в психушке, его выпустили, принося большие извинения и подарки. Штирлиц долго бушевал, но успокоился, получив очередную награду и отпуск.
ГЛАВА 10
В отместку американцам за плохое содержание в тюрьме, Фидель Кастро, спустя некоторое время, устроил маленький Карибский кризис, чем был очень доволен. Довольным он остался и по сей день.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В воздухе витал тополиный пух и дух Владимира Ильича.
Горевший в кабинете вождя ночник выхватывал из полумрака две сгорбившиеся на полу фигуры.
— А это вам на погоны, товарищ Жюков,- счастливый Сталин положил на плечи полководца две оставшиеся карты. — Ви опять стали дураком. Лезьте под стол.
Жуков быстро полез под секретер, стараясь скрыть радость: и на этот раз ему удалось проиграть, хотя подмешать себе всю шваль не вышло.
— Кричать? — спросил полководец.
Иосиф Виссарионович посмотрел на часы:
— Через минуту начинайте.
Когда куранты пробили шесть утра, Жуков истошно заорал:
— Ку-ка-ре-ку-у-у!!!
Так Сталин уже неделю будил весь кремль.
Когда послышалось хлопанье дверей, Сталин удовлетворенно почесал нос:
— Пожалуй хватит, товарищ Жюков, вылезайте.
Жуков, кряхтя, выбрался из под стола, а весь Кремль отправился досыпать. Все знали, что Сталин любит работать в тишине.
— О! Товарищ Жюков, товарища Исаева обнаружили?
— Его случайно упекли в психушку…
— Виновных в содеянном расстрелять, — перебил Иосиф Виссарионович.
— …но он и там совершил подвиг. Обезвредил одного Чингиз-хана, двух Македонских, Цезаря и скрывающегося от народного правосудия Ивана Грозного.
— Молодец! Объявляю благодарность и награду. Он давно просил высший орден Эфиопии для своей коллекции. Я думаю, в будущем на его счету будет немало славных дел в пользу моей теории перманентной революции…
…до основанья, а затем
мы наш, мы новый мир построим,
кто был никем, тот станет…
Шепталенко Александр, Шепталенко Виталий.