(продолжение)
ГЛАВА 6
Неудачи лучших агентов в деле «Штирлиц» заставили японское и американское правительство пойти на крайние меры. В Германию, для ликвидации Штирлица, с Американской стороны было заброшенно подразделение «Дельта». Японцы же послали на поимку советского разведчика бригаду ниндзя.
Вдыхая свежий утренний воздух, Штирлиц, в одних трусах и кедах, не спеша бежал по центральной площади Берлина. Советский разведчик не подозревал, что над ним сгущаются грозовые тучи опасности. У него было хорошее настроение, что случалось в последнее время всё чаще. Вчера Штирлиц получил письмо от Ксюши. Та писала, что месяц назад родила его сына и дала ему фамилию — Исаев. Поэтому разведчика радовала мысль о близкой победе Красной армии. Штирлицу хотелось поскорее попасть домой, повидать своего сынишку и Ксению, ведь он не видел её четыре года. На глаза русского офицера навернулись слёзы. Он перешёл на трусцу и дрожащим голосом, вспоминая родину, запел:
Из-за острова на стяжень…
С противоположной, восточной стороны Берлина в том же направлении, прячась в кустах и сточных канавах, продвигалась бригада ниндзя. Они удивлялись смелости русского, оставлявшего за собой такой отчётливый след. Через каждые десять метров валялся бычок «Беломора», а иногда попадались даже банки советской тушёнки. Разведчик, ползший впереди всех, почувствовал, что влез рукой в что-то липкое.
— Стё цакое? — ниндзя посмотрел на свою руку.
Сделав сальто, он подбежал к главному.
— Синсей Кулако Засыбука, я насёл гомьно етого русского, — ниндзя сощурил и без того узкие глаза. — Оно есё цёплое.
Синсей сделал умную рожу. Остальные ниндзя сидели в кустах, а случайные прохожие делали вид, что ничего не видят.
— Он близько, нядо гётёвиться, — синсей поднял руку и скомандовал: — Одзиме!
В воздухе замелькали чёрные тени и ниндзя расселись в круг в позах лотоса. Каждый начал чистить зубы и уши, молясь Будде. После очищения души и тела синсей сказал:
— Медитация вазно, но орузие вазней.
Среди ниндзя прошёл недовольный ропот.
— Пацему недёвольны? Цисьтить немного, ми взяли меньсе половины.
Ниндзя с неохотой начали доставать оружие и чистить его тряпицей. У каждого оказалась внушительная куча металлолома, а их тела, до того казавшиеся худыми, стали невидны простому глазу. Закончив ритуал, ниндзя сказали «Ос-с-с» и устремились в погоню за Штирлицем, делая в воздухе сложные пируэты.
Американские командос были у цели и эта мысль давала силы и без того здоровым мышцам.
— Сержант Морда! — рявкнул майор.
— Я, сэр.
— Объявить боевую готовность.
— Есть, сэр.
— Есть будете дома, сержант, — майор садистски скорчил рожу.
— Так точно, сэр, дома, — сержант встал «смирно».
— Ехидничать вздумал? — майор покраснел. — Всем отжаться сто раз.
Командос послушно упали на землю, а майор начал счёт:
— One, two, three, four, five…
Вскоре подразделение «ДЕЛЬТА» бежало по пути, пересекающем путь ниндзя, и точкой пересечения был Штирлиц.
А тот гулял, ни о чём не подозревая. Он не заметил открытый люк канализации, и когда начал падать, успел сказать только:
— У-у-у, ё…
Ниндзя и командос выскочили из кустов и не увидев Штирлица, уставились друг на друга.
— Конкуренты!? — майор в ярости выпучил глаза.
— Сёперники!? — синсей сжал кулаки.
— Бей желторотых!
— Бей янки!
В воздухе залетали звёздочки и пули тридцать восьмого калибра. Носы хрустели под пятками и прикладами. Никто не выжил в этой кровавой бойне.
Штирлиц, матерясь, вылез из люка. Увидев кучу трупов, он подумал:
«Карнавал, что ли, вон как разоделись. И нажрались как свиньи, аж синие.»
Он начал складывать их штабелями.
— Классные костюмчики, и кровь как настоящая, пить вот только не умеете.
Его работу снимал на плёнку американский агент, случайно оказавшийся на месте боя. Он с ужасом думал, что Штирлиц убил всех, а сам только ободрал коленки. С тех пор агент стал заикаться, а Штирлиц приобрёл репутацию машины для убийства.
Закончив работу, Штирлиц закрыл люк крышкой и побежал дальше, напевая:
Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты…
Он так и не узнает, что оплошность сантехника спасла ему жизнь. Свернув с дороги, Штирлиц нарвал цветов на городской клумбе и, нырнув в кусты, пошёл к месту, о котором знали только он и центр. Разведчик вышел на парковую поляну, в центре которой стояла статуя с пол метра высотой. Неискушённый прохожий врядли узнал бы в куске глины, обгаженном голубями, отца всех народов. Но это было именно так. Штирлиц считал, что скульптура Сталина должна стоять во всех столицах мира. Вот он и слепил эту фигурку, оказав Берлину большую услугу.
— Будь готов! — сказал он и ответил сам себе:
— Всегда готов!
Штирлиц вылез из кустов, надевая для конспирации трусы, и пошёл домой. «Карнавал надо отметить.»
ГЛАВА 7
Штирлиц брал из сейфа бумаги, перечитывал и клал на место. Потом повторял операцию снова, делая вид, что готовится к эвакуации. Дверь распахнулась и в кабинет влетел здоровый эсэсовец с лицом, изъеденным оспой.
— Слава богу, хоть вы на месте. ЧП! — немец нервно топтался на месте.
— Что, Сталин умер? — разведчик подскочил, как ужаленный.
— Не-е, Гитлер застрелился, прихватив с собой Еву Браун.
«Наконец-то! — Штирлиц вздохнул. — Хотя Еву жалко, я так и не успел сделать из неё агента.»
— Куда девать трупы? — эсэсовец набожно перекрестился.
— Тащите во двор, там разберёмся, — Штирлиц вышел за немцем и направился на задний дворик.
Вскоре вытащили тела, завёрнутые в ковры, поеденные молью.
«А если это не он, если это другой… — разведчик поднял указательный палец. — Надо проверить.»
— Где эта тварь? — спросил с отвращением Штирлиц.
Рядовой ткнул дрожащей рукой в один из ковров. Разведчик развернул ковёр и расстегнул мундир на трупе. На хилой, безволосой груди красовалось родимое пятно, похожее на серп и молот.
— Это он, — Штирлиц закрыл ковёр. — Ошибки быть не может.
Он достал флягу, сделал два больших глотка, а остальное вылил на ковры. Достал «БЕЛОМОР», закурил и кинул зажжённую спичку. Ковры вспыхнули языками пламени. Штирлиц протянул к ним почему-то вдруг озябшие пальцы.
«Неужели это победа, надо поздравить центр. Стоп! — разведчик замер. — почему он сделал это именно сегодня.»
Штирлиц хлопнул себя по лбу. «Осёл, сегодня же Первое Мая — день солидарности трудящихся и моего рождения!»
Советский разведчик вспомнил, что этот день назначен центром для выполнения его последнего задания. «Пора, партия зовёт!»
Он побежал в свой кабинет, отодрал половицы и достал из тайника красное знамя с вышитым на нем в профиль портретом отца всех народов. Надев знамя на швабру, Штирлиц, прыгая через три ступеньки, быстро бежал на самый верх Рейхстага. Преодолев предпоследний пролет, он застыл на месте. На лестничной площадке, в трёх метрах от него, стоял улыбающийся Борман. В живот разведчику смотрел ствол «Шмайстера».
— Ну что, Исаев, вот и встретились на узкой дорожке? — жирная рожа Бормана растянулась ещё шире.
— Ух ты, какие ножки! — воскликнул Штирлиц.
— Где? — толстяк обернулся.
Тренированное тело советского разведчика сжалось, как пружина, и прыгнуло вперёд. Когда швабра, описав дугу, приземлилась на потную лысину, Борман понял, что Штирлиц его опять надул. Потеряв сознание, партайгеноссе рухнул на ступеньки, как мешок картошки.
— Получай, гад! — Штирлиц хладнокровно высадил в жирное тело всю обойму.
Умирающий Борман достал ручную гранату, вырвал чеку слабеющими пальцами и швырнул её в уходящего разведчика. Это была последняя гадость Бормана.
От взрыва со стен посыпалась штукатурка. Оправившись от контузии, Штирлиц с сожалением заметил, что от полотнища знамени осталась одна верёвка, на которой болтался лоскут с изображением вождя.
— У-у-у, Борман, чтоб ты сдох! — он смачно сплюнул.
«Ничто не должно останавливать меня, надо найти новое знамя… Но где?»
Штирлиц задумался. Через четверть часа он радостно улыбнулся, быстро скинул штаны и отбросил их в сторону.
Посмотрев вниз, разведчик потёр руки. Ему повезло, именно сегодня он одел семейные трусы красного цвета. Сняв их, он надел трусы на швабру и продолжил своё восхождение, уничтожая за собой лестницу и все пути к отступлению. Взобравшись на крышу, Штирлиц примотал подтяжками древко к шпилю купола, гордо расправил плечи, посмотрел на лежащий у его ног Берлин.
— Вот и всё, конец войне, — Штирлиц смахнул рукой выступившие слёзы. — Скоро я вернусь к тебе, Россия!
Порывы ветра развевали красный стяг, возле которого стоял плачущий и смеющийся советский разведчик. Вокруг него свистели пули, посылаемые с снизу обозлёнными фашистами, щекоча его волосатые ноги. Но Штирлиц не замечал их, он устремил свой взгляд на восток, к далёкой России.
Он ещё не знал, что советские войска выбились из намеченного графика, и ему придётся целую неделю торчать на крыше.
ГЛАВА 8
Штирлиц лежал на больничной койке и вспоминал Россию. Встав с кровати и надев тапочки, он подошёл к открытому окну. Закурив «БЕЛОМОР», разведчик окинул взглядом разрушенный Берлин.
«Да, Германия… Ты стала мне второй родиной… И скоро я покину тебя, может навсегда.»
В дверь постучались и в палату вошла молоденькая медсестра. Штирлиц быстро засунул бычок в рот.
— Обед, товарищ Исаев, — она поставила на тумбочку поднос с едой.
— Битте шон, — Штирлиц по привычке говорил на немецком.
Советский разведчик посмотрел на тарелки и сморщился.
«Опять манка. И чай без сахара.»
— Вы хорошо поправляетесь, — медсестра пощупала живот разведчика. — Эта пища идёт вам на пользу.
Когда она вышла, манка полетела в окно, а чай в раковину. Штирлиц достал из подушки банку тушёнки, а из горшка бутылку водки. Отмыв испражнения с бутылки , он принялся за еду.
Прошла неделя с тех пор, как Штирлица сняли с Рейхстага. Всю неделю, проведённую на крыше, он питался сапогами. Правда, однажды ему удалось поймать кота Кальтенбрунера, имевшего неосторожность залезть на крышу. От несчастного осталась одна шерсть и кости. За эти дни разведчик сильно похудел и заработал язву.
Поев, Штирлиц достал спрятанный окурок и задумчиво затянулся, вспоминая суматошные события последнего месяца. Ему так и не удалось отметить свой день рождения.
«Ничего, отмечу на новый год или первого сентября.»
Зато в центре не забыли отметить. И в газете «ПРАВДА» за девятое мая напечатали портрет Штирлица и поздравительный текст на целую строчку. Несколько дней после этого польщённый разведчик принимал подарки. Дарили ему разное. Кто кусок хозяйственного мыла, кто рулон туалетной бумаги, кто просроченные талоны на хлеб. Даже Мюллер прислал с острова Пасхи посылку бананов. Все эти нужные, полезные вещи Штирлиц собирал в большой чемодан, найденный в кабинете Бормана, и собирался отдать их Ксюше вместо алиментов. Жениться разведчик не собирался, он любил свободу.
Штирлиц встал и стал нервно мерить комнату шагами. Он ждал ночи. На сегодня был намечен побег из больницы. Разведчику надоело бездействие и сдача бесконечных анализов. У него уже брали кровь, кал, слюну, мочу и даже сперму. И доктор Айболитов говорил, что это предварительные проверки и анализы. Штирлиц был первым советским человеком, прожившим много лет в условиях, отличных от социализма.
— Вонючки тыловые, ботаники! — он ударил ногой по стене. — Ничего, Исаев, выкрутимся, не в таких переделках бывали.
Его сильно тянуло на Родину.
Штирлиц достал партбилет, сдул с него пыль и положил в карман новенькой формы майора НКВД, которую он обменял на вставные челюсти Шварцкопфмана. Тот в спешке собираясь, забыл их в стакане. Почистив маузер, разведчик засунул его в кобуру, из которой пришлось достать солёный огурец и бутерброды. Штирлиц сел на кровать, раскрыл книгу Карла Маркса “Капитал” и стал ждать.
Стемнело. Разведчик отложил книгу и оделся. Надев рюкзак с тушёнкой, он встал на подоконник. Зажав нос пальцами, Штирлиц нырнул в темноту. Пролетев последний девятый этаж, он мягко приземлился на свой рюкзак. Поднявшись на ноги, Штирлиц быстро пошёл прочь от ненавистной больницы, посыпая следы хлоркой. Штирлиц очень не любил собак.
Пробираясь путями, известными только ему, Штирлиц добрался до гаража Бормана. Ловко обходя минные поля и ловушки, разведчик подошёл к воротам. Достав из рюкзака автоген, он срезал замок и, отскочив в сторону, открыл двери. Когда стрельба и грохот закончились, Штирлиц вошёл в гараж. От увиденного зрелища у него спёрло дыхание и заложило уши. Из темноты своими фарами на него смотрел сверкающий «Мерседес». Дрожащей рукой, забыв об осторожности, Штирлиц открыл дверцу. Машина резко подпрыгнула, выстрелив в стороны колёсами. С потолка на неё полилась кислота, оставив от корпуса одни стёкла. Штирлиц, поняв, что происходит, кинулся к выходу. Но было уже поздно. Ворота с грохотом захлопнулись и разведчик услышал шипящий звук выходящего газа.
«Неужели это конец?» — спросил у себя Штирлиц и выругался отборным матом, вспоминая Бормана. От его слов партайгеноссе не раз перевернулся в гробу.
По пятнам хлорки, вслед за Штирлицем, неслась погоня. Во главе группы бежал доктор Айболитов, поправляя свои очки «велосипедики». Белый халат задрался, обнажив худые, узловатые ноги в больничных тапочках. Он не мог примириться с потерей звания профессора, и может быть даже нобелевской премии. Доктор знал, что Штирлиц его единственная путёвка наверх.
Вместе с группой бежал и парагвайский шпион, загримированный под Штирлица, но пока лысый. В сумотохе он хотел убить советского разведчика. По плану парагваец должен занять место Штирлица в советском обществе. Он уже начал привыкать к тушёнке и в подготовке осталась сущая мелочь: выучить разговорный русский. У шпиона никак не получалось произношение трёх букв, служивших заменой всем словам.
След хлорки обрывался у гаража.
«Видимо подопытный прячется там.» — догадался Айболитов.
— Взрывай! — скомандовал он.
Под гараж подложили ящик динамита и запалили фитиль. Когда ворота со звоном отлетели, группа захвата ворвалась в гараж. Вслед за ней туда вбежал и парагвайский шпион…
Умирающий Айболитов так и не понял, что уже никогда не станет профессором. А парагвайский лазутчик, успевший приклеить перед смертью парик, выругался на чистом русском языке.
— Во, бляха-муха! — Перешагивая через трупы, из гаража вышел Штирлиц. Сняв противогаз, он поправил подтяжки и не спеша побрёл в сторону России.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В окно бил дождь и большая жирная зелёная муха.
Размазав муху по стеклу, Иосиф Виссарионович вытер руки и спросил:
— Как живётся, товарищ Жюков?
— Потихоньку, товарищ Сталин, — вздохнул полководец.
— Тогда угостите сахарком.
Жуков полез во внутренний карман, достал кусок сахара и разломив его, протянул вождю большую часть.
«Чтоб ты подавился!» — с обидой подумал Жуков.
Намешав чаю, Сталин сделал большой глоток и поперхнувшись, обрызгал китель полководца.
— А что слышно о товарище Исаеве?
— В гараже Бормана нашли его труп, — с горечью ответил Жуков, оттирая мундир. — Он сражался до конца!
Главнокомандующий задумчиво поковырялся в носу.
— Я думаю надо присвоить ему звание Героя Советского Союза… Посмертно.
Сталин подошел к Жукову, сорвал с него орден.
— Ви не против?
— Нет, товарищ Сталин, — Жуков достал из кармана запасной и прикрепил на опустевшее место.
Иосиф Виссарионович тяжело вздохнул.
— Жаль… А он был ещё так молод.
От сильного удара дверь распахнулась.
— Что, б…ди, не ждали!
Только Штирлиц мог говорить так с главнокомандующим. Он напоминал Сталину сына…
Шепталенко Александр, Шепталенко Виталий.