ПРЕДИСЛОВИЕ
За окном стояла жара и очередь в Мавзолей.
Иосиф Виссарионович оторвал задумчивый взгляд от гробницы и повернулся к Жукову:
— Товарищ Жюков, как дела на мировом фронте революции?
Жуков выдавил очередной прыщик и отвернулся от зеркала:
— В Албании вам поставили золотой памятник.
— Памятник? — брови вождя хмуро сдвинулись.
Полководец вздрогнул и заикаясь, проговорил:
— Виноват, товарищ Сталин, постамент.
«Склероз у старика, пора на него шить дело», — подумал Сталин.
— А как справляется товарищ Исаев?
— Помаленьку, — промямлил Жуков.
Иосиф Виссарионович снял со стены подаренную винтовку и направил в грудь маршала оптический прицел.
— Пух! — Сталин рассмеялся. — Товарищ Жюков, как насчет охоты.
Жуков облегченно вздохнул:
— На диссидентов?
— Хе, хе, хе, хорошая щютка, — подобрел Сталин. — А товарищу Исаеву подстрелим кабанчика для поднятия боевого духа.
«В штанах,» — подумал Жуков.
А за окном стояла жара и очередь в Мавзолей…
ГЛАВА 1
— Встать, суд идет!
Подсудимый поднялся, гремя кандалами.
— Господин Штирлиц, суд признал вас виновным по всем статьям обвинения и вынес приговор: десять лет строгого режима в тюрьме Алькатрас с конфискацией имущества.
Штирлиц ликовал: наконец-то он попал в эту тюрьму. Что только он не делал для этого: чистил карманы, воровал продукты в супермаркете, рисовал на стенах всякие гадости, но всегда все заканчивалось либо избиением, либо недельной отсидкой в местном полицейском участке. Только тогда, когда Штирлиц посрал под статуей Свободы и подтерся листами из американской конституции, его не только избили, но и судили. Впереди разведчика ждали долгожданные друзья в полосочку и небо в клеточку. Первая часть операции «БЕГЛЕЦ» была успешно завершена в срок, установленный Центром. Штирлиц поздравил себя с очередной благодарностью в личном деле.
Внутри тюрьма напоминала военчасть. Те же высокие заборы с колючей проволокой, отделяющие тюрьму от остального мира, те же бараки, отличающиеся от казарм только решетками на окнах. Даже сортир был такой же — трехстенный. Но были и отличия. Никто не занимался строевой подготовкой, никто не красил траву в ожидании генерала, и каждый занимался своим делом. Печалило советского разведчика одно: отсутствие санитарных дружинниц.
Бритого под ноль Штирлица подвели к камере. Пока грузный охранник открывал обитую железом мощную дверь, Штирлиц обдумывал возникшие за последнее время проблемы. Большим сюрпризом для него оказалось то, что тюрьма находится на острове. Еще в детстве, после того, как Штирлиц однажды чуть не утонул в ванной, он стал бояться воды и так и не научился плавать. Так же немного досаждала двухпудовая гиря, прикованная к ноге. А скольких трудов ему стоило пронести в тюрьму зажатую между ягодицами рацию. И самая главная проблема: при обыске отобрали почти весь «БЕЛОМОР», осталась только пара пачек, рассованных по ушам и ноздрям. От раздумий Штирлица отвлекло зачесавшееся левое яйцо.
«Левое… К добру», — подумал обрадовавшийся Штирлиц.
Дверь перед ним со скрипом отворилась и его толкнул вперед удар дубинки.
— Удачи, говнюк, — послышался сзади смешок охранника и дверь со звоном захлопнулась.
Штирлиц сразу бросился к стоявшей в углу параше. Полегчав на пару килограммов, разведчик огляделся. Только сейчас он заметил, что с двухъярусных нар на него смотрят четыре пары глаз, и одни явно с педерастическим уклоном. Штирлиц не испугался, не зря он два месяца готовился в ГУЛАГе.
— Чяго зенки вылупили, козлы. Попишу, век воли не видать. Всю жизнь на капельнице провисите, в натуре.
Для большей убедительности Штирлиц распахнул робу, открыв свою волосатую грудь, покрытую выколками.
— Да ладно, чего ты, — подал голос один, явно струхнувший зэк. — Сразу бы сказал, что политический.
— Не боись, братва, — Штирлиц почесал кулак с выколкой «МАКС». — Я в душе пацифист и зовут меня Инквизитор, а лучше просто — Штирлиц.
— Тухлый, — представился худосочный криминал.
— Пирожок, — подал голос зэк, получивший кличку за толстый зад.
— Циклоп, — сказал двухглазый в углу.
— Наполеон Бонапартий я, вот, — промямлил арестант с нервным тиком лица.
— Все, Бонапартий, — решительно сказал Штирлиц. — Кто здесь временные, слазь!
— Чего, ты… — заплакал арестант.
— Чего, чего, Маяковский, вот чего, деревня.
Разведчик угостил всех «БЕЛОМОРОМ», раскрыл секрет изготовления самогона из выделений мочевого пузыря и завалился спать на самые дальние от параши нары. Впереди предстояло много работы.
Разбудил его дребезжащий звон.
«Пожар! Землетрясение!» — Штирлиц вскочил с нар и с непривычки грохнулся со второго яруса.
«Надо перебраться вниз. И голова будет целой, и заправлять легче.»
— Ужин! — раздалось из рупора над головой.
— Ужин, ужин, — эхом прокатилось по камерам.
Все двери открыли и арестанты, выстроившись в шеренги, направились в столовую. Впереди своей группы шел Штирлиц:
Арестантский наш отряд.
Ротой дружной, клевою,
Мы идем в…
В столовой они сели за свой столик и стали ждать своей порции. Штирлиц хотел после еды взять с собой ложку и изготовить заточку, но распрощался с этой мыслью, увидев, какой колодезной цепью она крепилась к столу. Вскоре к ним подошел повар в запачканном халате, больше напоминающий мясника с бойни. Плюхнув по половнику в каждую миску и, как он думал, осчастливив тем самым зэков, он пошел к другому столику. Все принялись без аппетита жевать. Один Штирлиц накинулся на еду с проворством христианина после поста.
«Кормят здесь не дурно. Если бы еще немного тушенки.»
В тарелке, кроме жидких щей, плавал огромный кусок сала с толстым лоскутом кожи, который, судя по шерсти на нем, принадлежал кабанчику. Штирлиц не знал, что это все, что осталось от посылки, присланной ему с Центра. После щей им налили холодного чая без сахара и заварки и раздали по черствому пончику. Штирлиц поел быстрее всех и стал оглядывать столовую в поисках нужного ему человека. От этого дела его оторвал здоровый индеец, раскрашенный как попугай на карнавале.
— Эй, новенький, мне нравится твой белый зад.
Штирлиц, по наглому развалившись на стуле, закинул ноги на стол. Только профессионал мог понять, что он принял боевую стойку древнерусской борьбы «Балда».
— Я постараюсь не пердеть, когда ты будешь его целовать, — разведчик взял миску и скатал ее в трубочку.
Позеленевший индеец кинулся на Штирлица и разведчик, изловчившись, ударил того между ног. Громила рухнул со стоном.
— Хороший прием, всегда помогает, — довольный Штирлиц разжал руку и откинул в сторону миску, вымазанную кровью. — Бедняга, не повредил ли чего?
Группа индейцев прокричала боевой клич, больше похожий на кашель и, опрокидывая столы, кинулась на разведчика. Сокамерники Штирлица кинулись на подмогу. Так как всем мешали гири, прикованные к ноге, то не успела завязаться драка, как в столовую ворвалась охрана, и дубинки сделали свое дело.
Штирлица, как главного зачинщика, бросили в карцер. Когда наступила ночь, разведчик достал из подошвы кусок проволоки, поковырялся в замке и вышел в пустой коридор. Через десять минут он вернулся, закрыл за собой дверь и, свернувшись калачиком на холодном полу, уснул.
На следующее утро был обнаружен труп индейца со следами удушения подушкой. Врач тюрьмы сделал заключение: самоубийство.
ГЛАВА 2
Исправление заключенных — дело рук самих заключенных.
Когда Штирлиц, маясь от безделья, давил очередного клопа, пытавшегося отведать его пролетарской крови, дверь карцера открылась.
— Штирлиц, на выход! — в дверях появилась заспанная, синюшная рожа охранника.
«С картошки первачек перепил «, — догадался опытный Штирлиц. — Хреново?
— Угу…
— Уксус пробовал? — поделился опытом не жадный разведчик.
— А поможет?
— Будешь, как стеклышко. «Если не вырвет.»
— И откуда вы, зэки, все знаете.
Охранник не мог знать, что в спецшколе под Киевом учат всему. Штирлиц надел свои ботинки и быстро вышел за охранником, надеясь, что тот не заметит в углу большую кучу дерьма. Штирлицу не хотелось объяснять, почему он не нашел в темноте параши.
После «обильного» завтрака всех отправили в цеха по изготовлению детских горшков, сделанных в виде черепа. Штирлицу, так как в анкете он написал, что в детстве оформлял школьный красный уголок, поручили раскраску продукции. Разведчик сидел на полу и, насвистывая «Синий платочек», рисовал на горшках Микки Мауса, почему-то очень похожего на Чебурашку. Закончив очередной шедевр, Штирлиц поднялся, достал из ноздри спрятанный «БЕЛОМОР» и, закурив, сел на лавочку.
— Циклоп! — позвал разведчик.
Циклоп сидел на горшке и, старательно тужась, наводил маникюр на ногах большим рашпилем.
— Че-го-о те-е-бе?
— Штаны забыл снять, — Штирлиц сморщился, вспомнив, как однажды усрался в армии, когда в первый раз пролазил под танком.
Циклоп пошарил в штанах рукой и, нащупав там что-то интересное, тоже сморщился.
— Опять штаны стирать, — он осторожно поднялся и враскорячку направился в душ.
В дверь вошел радостный Пирожок:
— Чего это с Циклопом, как усратый?
— Советую сегодня к нему без противогаза не подходить.
Штирлиц затушил папиросу, спрятал бычок обратно в ноздрю и вытащил из ботинка «библию».
— Пирожок, перекинемся на горшки?
— Давай, — толстяк тяжело плюхнулся рядом.
«Вот дубина, — подумал Штирлиц. — Проиграется.»
Все время, проведенное в карцере, советский разведчик кропил эти карты, прилагая все свои шулерские способности. Но он ошибся. Через час на стороне толстяка скопилась огромная куча горшков, которая продолжала расти.
— Предлагаю боевую ничью, — сказал помрачневший Штирлиц, когда на его стороне остался только запачканный Циклопом горшок.
Пирожок невинно заморгал поросячьими глазками:
— Давай в морской бой!
— Я буду СССР! — захлопал в ладоши Штирлиц.
— А я — Америкой! — подпрыгнул от радости толстяк.
Вскоре из барака доносились радостные вопли и повизгивание.
Засланный в тюрьму для слежки за советским разведчиком, под окном стоял агент ЦРУ и старательно записывал весь разговор. «Б4 мимо И9 мимо К5 попал, у скотина…»
«Секретные координаты русских субмарин и военных баз! Начальство будет довольно», — размышлял агент, лихорадочно слюнявя химический карандаш. Он не увидел, как в пылу битвы Штирлиц схватил горшок и запустил в открытое окно. С этого дня в ближайшей психушке появился пациент, который всегда твердит одно и тоже:
— Б4 мимо… И9 мимо… К5 попал… у скотина…
Разгромив вражеский флот, Штирлиц вышел в тюремный двор «нагулять» аппетит перед обедом. Настроение у него было хорошее, поэтому он ни к кому не приставал. Штирлиц окинул пристальным взглядом свое преступное окружение, надеясь обнаружить нужного человека. Нужного человека нигде не было.
«А в Центре сказали: он сам меня найдет. Выходит, зря рисовал на спине серп и молот.»
Делать было нечего, и Штирлиц решил заняться физподготовкой. Слева от него толпа зэков дралась за мяч, напоминающий кабачок. Справа играли в странный хоккей на траве. Штирлиц выбрал середину. Он подошел к штанге, подвесил на нее еще килограмм двести и, водрузив на плечи, присел. К звуку рвущихся штанов примешался звук громкого пука.
«Ого, и в жопе пламенный мотор, — подумал Штирлиц, отбрасывая штангу в сторону. — Лучше сдать нормы ГТО.»
Когда Штирлиц бежал сотый круг, его вдруг осенило:
— Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету. Я должен сам найти Фиделя.
ГЛАВА 3
Надежда на досрочное освобождение пропадает по истечении срока.
Полная луна светила в окно, отбрасывая на пол клетчатую тень. Вся тюрьма мирно спала после очередного трудового дня. Бодрствовал один Штирлиц и мыши, которые скреблись где-то в углу, поедая краденные продукты.
Тюремные часы пропели голосом курантов, возвестив о наступлении полуночи. Штирлиц вытащил из матраца рацию, он давно ждал этого часа. Именно в это время секретный спутник выходил на нужную орбиту для связи с Центром. Об этом спутнике знали только Центр и Штирлиц. Весь мир и не догадывался о том, что СССР еще в 1947 году запустил первый искусственный спутник земли. Благодаря этому достижению удалось сделать уникальные снимки Белого дома, крыша которого оказалась сильно загажена голубями.
Штирлиц направил параболическую антенну, изготовленную из крышки от параши и принялся набивать:
«Центр. Бугру от шестерки. Клиент не вышел на связь. Предварительные поиски не увенчались успехом.»
Пока в Центре переваривали информацию, Штирлиц сходил на горшок, постирал носки, сделал Тухлому «велосипедик», вымазал Наполеона зубным порошком и прочитал наизусть «Декрет о земле». Рация натужно зажужжала и выплюнула в наушники ответ:
«Найди Хоттабыча.»
— И это все? — возмущенный разведчик повернулся к востоку спиной и оголил белый зад. Рация опять зажужжала:
«Исаев, твоя задница нам надоела, смени репертуар.»
— Получай! — Штирлиц выставил зад в форточку, потужился и выстрелил струей газа. В наушниках закашляли и связь прервалась.
«Найди Хоттабыча. Интересно, что эти тыловики имели в виду?»
Штирлиц лег на кровать, накрыл лицо трусами, прячась от лунного света, и уснул. Снилась разведчику Родина, Красная площадь и говяжья тушенка. Почему говяжья, Штирлиц не знал, да ему было и все равно.
Из рупора грянул национальный гимн США, давая начало новому дню. После утренней поверки и завтрака Штирлиц направился в туалет. Как он и ожидал, там находился Циклоп, бедняга уже третий день сидел на жидком стуле.
— Здорово, Циклоп, — Штирлиц снял штаны и занялся делом, сев от Циклопа подальше. Вокруг того в радиусе двух метров все было забрызгано.
— Привет… — слабо откликнулся зэк. Новая амнистия из желудка заглушила последние слова.
«Так тебе и надо, буржуйское отродье», — зло подумал Штирлиц. Все в тюрьме знали, что Циклоп раньше работал в известном нью-йоркском кабачке «Подкидыш» и сидел за подкладывание в блюда собачатины и кошатины, да еще не свежей.
— Циклоп,- спросил Штирлиц, подтираясь припасенной заранее газетой «Сифак Инфо». — А кто такой Хоттабыч?
Арестант удивленно уставился на разведчика, но тут же выражение его лица изменилось на мученическое. Очередной приступ брожения застал его врасплох.
— Его все знают, говорят, он сидит с самого открытия и знает все.
Обрадовавшийся Штирлиц резко надел штаны, отчего те больно врезались между ног. Разведчик размял больное место и спросил:
— А как его найти?
— Первая камера. Сразу предупрежу: эта рухлядь берет за услуги только спиртом.
«Спирт не проблема, — размышлял Штирлиц, отчищая обувь после сортира. — Главное найти сосуд.»
Через час он бодро шагал к камере N1, весело насвистывая последний тюремный шлягер:
— Войдите, — послышался голос из-за двери, сопровождаемый приступом кашля.
Штирлиц открыл дверь и вошел в камеру. Острый запах тухлятины ворвался в легкие. Тут же на нарах лежал источник аромата.
«Это не Хоттабыч, а Кащей», — подумал Штирлиц, разглядывая ходячий, вернее, лежачий, скелет. Разведчику вспомнился «Бухенвальд», как веселился там с Айсманом, заставляя заключенных есть кабачковую икру.
Старикашка зашевелился и с надеждой спросил:
— Принесли?
— Угу, — ответил Штирлиц, доставая из-за пазухи бутылку.
Старик с проворством выхватил бутыль и, вырвав пробку зубами, прилип к горлышку.
— Ух, хорош! — труп явно порозовел и стал отходить от трупных пятен.
«Ясный пень, хорош», — самодовольно ухмыльнулся Штирлиц. Разведчик выпил литр воды, чтобы придать своей моче нужный цвет. А скольких трудов ему стоило уговорить охранника обменять бутылку на октябрятский значок, с которым Штирлиц не расставался с 1920 года. Дело партии превыше всего.
— Ишь, присосался, — Штирлиц схватил бутылку и оторвал от нее деда ударом ноги. — Отработать надо бы.
— Всех продам и заложу, о Волька, только отдай эликсир жизни.
«Да он еще и чокнутый, не зря Хоттабычем назвали», — подумал Штирлиц и сказал:
— Я ищу Фиделя Кастро.
— А, этот, Чмырь, — старик демонстративно сморщился, отчего стал больше похож на мумию. — Этот в карцер на две недели загремел. Ты найдешь его в секторе «B».
«Вот идиот, — разозлился Штирлиц. — Может дело обосрать.» Штирлиц представил, как дело проваливается, начальство недовольно и он не получает очередной награды.
— И за что он влип?
— Ему поручили нарисовать флаг США, а он забыл навести белые полосы и синее поле и вместо 52 звезд нарисовал только одну.
«За это не то, что две недели, а месяц давать надо», — Штирлиц отдал старикашке бутылку и вышел из камеры.
Хоттабыч жадно прилип к горлышку, опустошая сосуд.
На следующий день вся тюрьма провожала его в последний путь. После вскрытия тюремный врач сделал заключение: отравление серной кислотой.
ГЛАВА 4
Тихие биологические часы в голове разведчика не спеша отмеряли время, готовые дать сигнал в нужный час. В этот раз они опять не подвели.
Штирлиц проснулся и увидел перед собой непроницаемую черноту ночи.
«Темень, хоть глаз выколи.»
Он полежал немного, чтобы привыкнуть к темноте, но чернота не пропадала. Штирлиц запаниковал: «Ослеп! Заболел!». Только через пять минут он понял, что забыл открыть глаза.
Одевшись и взяв фонарик, Штирлиц пробрался во двор, обходя стороной храпевших охранников. Вчера он получил радостное известие. В честь досрочного выполнения плана по приросту поросят Центр послал ему посылку свиной тушенки. Груз прибывал через десять минут. Штирлиц встал посреди двора и принялся сигналить фонариком. Над головой что-то просвистело и разведчик опять ослеп. Выбравшись из под ящика, Штирлиц грязно выругался:
«Вот идиоты, парашют не прицепили. А если бы в меня не попали, ящик могли разбить. Собирай потом тушенку всю ночь.»
Оттащив ящик в камеру, Штирлиц отодрал крышку и заглянул внутрь. От увиденного сотни муравьев пробежали по спине советского разведчика.
«Они забыли положить «БЕЛОМОР»!!! «
Сокрушенный Штирлиц открыл парашу и опустил туда голову. Через десять минут, немного успокоившись, разведчик вскрыл письмо, обнаруженное в посылке:
«Надеемся, ты не сразу прочел письмо. «БЕЛОМОР» под тушенкой. С первым Апреля. P.S. Также посылаем комплект нижнего белья — выдавали в буфете, взяли и на тебя.»
Разведчик злорадно улыбнулся:
— Надеюсь, моя посылка тоже дойдет.
Спрятав тушенку и сигареты в матрац, Штирлиц растянулся на кровати, надеясь досмотреть прерванный сон. Тушенка больно давила на позвоночник, но Штирлиц не обращал на это внимания. Он спокойно засопел, чувствуя под собой то, что долгие годы заменяло ему и Родину, и любимую женщину.
Утром, сославшись на несварение кишок, Штирлиц остался в камере и не пошел завтракать. Оставшись один, разведчик разделся и надел красные трусы, присланные с Родины за успешное выполнение первой части операции. Открыв зубами банку тушенки, разведчик принялся за свинину, используя вместо ложки устилку ботинка. Впервые за последнее время Штирлиц почувствовал себя человеком. Ароматы тушенки ударили разведчику по мозгам, вызвав приступ ностальгии. Ему вспомнилась приятная тяжесть кирзовых сапог, податливое, как тесто, тело его последнего увлечения — доярки Нюры. Штирлиц вздохнул. Ему вдруг захотелось бросить все, зарыться глубоко в сеновал с дояркой Нюрой, и не выползать целую вечность. Но советский разведчик знал, что на вечность его не хватит, его опять потянет к революционной борьбе, в самую гущу событий. Только в этом Штирлиц видел смысл своей нелегкой жизни. Он не мог подвести свой народ, свою партию и, в конце концов, самого себя.
— Сражаться до последней капли крови, — вспомнил Штирлиц слова клятвы и подумал: «Как не крути, а последняя капля всегда в штаны падает.»
Он доел тушенку, проглотил банку (Центр приказал не оставлять следов) и, с сожалением сняв трусы, переоделся и вышел во двор. Повернувшись на восток, Штирлиц вгляделся в небо. Он знал: если заря алая, то Центр дает добро на заключительную часть операции. Как обычно, Центр был согласен.
— Служу Советскому Союзу! — заорал разведчик.
Взгляд Штирлица упал на лозунг: «Из нашей тюрьмы еще никто не убегал», и в его голове родился грандиозный план.
«А мы не будем убегать, мы уйдем или, на крайняк, уползем!»
Со счастливой улыбкой на лице Штирлиц направился в рабочий цех, по дороге обдумывая детали операции.
— Пирожок, собирай всю тусовку, — бросил Штирлиц на ходу. — С востока подул ветер перемен.
Когда все собрались, Штирлиц толкнул речь:
— Надо сматываться отсюда!
Все согласно загалдели.
— У меня есть план, для завершения которого не хватает самую малость — плана тюрьмы.
— Ну, это не проблема, — Тухлый вскочил и побежал в камеру.
Вернувшись через пять минут, он развернул на полу план эвакуации при пожаре.
— Где достал?! — удивился Штирлиц.
Тухлый скромно зашмыгал носом:
— Напротив нашей камеры висело.
— А я думал — это картина Пикассо, — Штирлиц в знак благодарности вручил худобе банку тушенки.
Через час все было продумано до мелочей. Побег назначили на воскресенье, до которого оставалось три дня. Почему на воскресенье, знал один Штирлиц, к тому времени заканчивалась тушенка и «БЕЛОМОР» и из карцера выпускали старого друга и однокашника Штирлица — Фильку Кастрированного.
А в это время на Лубянку 38 доставили посылку с пометкой: «Секретное оружие США. Штирлиц.» Заинтригованные сотрудники поспешили ее вскрыть, но, обнаружив в ней копошащихся жуков, выкинули в окно. Так в России появился колорадский жук. Только спустя несколько лет шутку Штирлица поняли.
ГЛАВА 5
Искусство требует жертв. Жертвы в полосатых робах толпились на плацу, недоумевая, почему их собрали.
— Болваны! — грянул голос из рупоров. — Да, вы болваны, потому что попали сюда.
По толпе пробежал несмелый ропот, все узнали голос начальника. У кого-то случился припадок, кто-то наложил в штаны, спокойным остался только Штирлиц. Всегда за выступлением начальника следовало: либо амнистия, либо комендантский час, но чаще всего самое страшное — прививки. Уколов боялись все, кроме Штирлица: ему бояться было не положено.
— Сегодня вы подышите воздухом свободы. Вы идете в музей тюремного творчества!
— Ура-а-а-а! — облегченно заорала толпа, подбрасывая вверх полосатые бейсболки.
— Это еще не все, — продолжал металлический голос. — Сегодня обед и ужин вам заменит сухой паек. Думаю, духовная пища, полученная в музее, все с лихвой компенсирует.
Настроение толпы резко упало. Штирлица последнее заявление ничуть не смутило. Банка тушенки — и все в порядке.
Воспользовавшись общей неразберихой, советский разведчик пробрался к карцеру. Повозившись секунду с замком, Штирлиц вошел в камеру. Его взору предстала жалкая картина. В одном углу грязной, облеванной комнаты стояла переполненная параша, вокруг которой кружились полчища мух, в другом лежала бесформенная храпящая масса, по которой ползали не только мухи, но и тараканы. В худом и заросшем щетиной человеке Штирлиц еле узнал своего старого школьного друга.
— Филька, я вытащу тебя отсюда! — разведчик всплакнул. Штирлиц не стал его будить и, оставив пару банок тушенки и шифровку, поспешил во двор.
Ему, как и всем, выдали банку консервов «WHISKAS» и затолкали в тесный автобус. Штирлиц не стал дожидаться обеда и, удобно устроившись под сиденьем, лупанул паек.
«Конечно не тушенка, но тоже пойдет. В войну и кошек приходилось жрать», — размышлял разведчик, облизывая пальцы.
Музей находился на другом конце острова, в полкилометре от тюрьмы. Когда автобус остановился, все заключенные выскочили наружу и принялись судорожно глотать воздух ртами.
— Чего это, вы? — удивленно спросил Штирлиц у Циклопа.
— Как чего, это же воздух свободы, — ответил зэк, давясь очередной порцией.
Штирлиц вдохнул полные легкие и закашлялся. Воздух свободы ему не очень понравился — видимо поблизости находилась свалка.
Дав зэкам вволю подышать свободой, охранники построили арестантов шеренгами и повели в музей. Чего только не увидел там советский разведчик: кусачики, замаскированные под вставные челюсти; собранный из лопаты и канцелярских товаров ручной пулемет; ботинки-липучки для ходьбы по стенам и многое другое. Но особое внимание Штирлица привлекла пенопластовая статуя Аль Капоне, скромно стоявшая в углу. Подождав, пока все перейдут в другой зал, Штирлиц поменялся со статуей гирей и штанами — свои немного резали, натирая мозоль.
— Теперь я не утону, — довольный разведчик побежал догонять остальных, оставив статую с задом наперед надетыми штанами и расстегнутой матней.
После экскурсии все уставшие завалились на нары. Штирлиц достал из матраса банку тушенки и принялся за свинину, чавкая от удовольствия. Сокамерники жадно уставились на разведчика, облизывая пересохшие губы. У кого-то в животе громко заурчало.
— Жрать охота, — вздохнул Пирожок, с надеждой покосившись на Штирлица.
Тот и глазом не моргнул. Поняв, что гуманитарной помощи не будет, Пирожок сменил тактику.
— Штирлиц, продай баночку, — издалека начал он.
— Банку? Банку я тебе и даром отдам, держи, — разведчик протянул зэку уже опустевшую жестянку.
Пирожок обиженно взял банку и выскреб остатки, прилипшие к стенке.
— А тушеночки не продашь? — попытался Тухлый. Он боялся голода — мучила язва и экзема прямой кишки.
Штирлиц ненадолго задумался, прикидывая более выгодный вариант.
— Продам, — ответил разведчик, открывая ногтем большого пальца ноги еще одну банку.
Все подались вперед, жадно двигая кадыками. Наполеон не удержал равновесие и грохнулся на пол, угодив себе стулом между ног.
— Кроме платы еще одно условие, — Штирлиц принял гордый вид. — Вы должны вступить в КПСС.
«Уж за это мне точно орден отвалят», — жадно подумал Штирлиц. Ему не хватало до триста штук как раз одного.
— КПСС, это чего такое? — удивленно спросил Циклоп. — Комитет по спасению сирот?
— Дубина, — обиделся Штирлиц. — Это сила, пролетариат.
На самом деле Штирлиц тоже не знал, как расшифровывается «КПСС». В свое время Борман не одну неделю потратил на эту загадку, но так и не раскрыл секрета.
Собрав со всех плату: Пирожок отдал коронку, Тухлый почти новые носки, Наполеон с сожалением расстался со стареньким «PLAYBOY», а Циклоп торжественно вручил Штирлицу подштанники, которые ему подарила мама на шестнадцатилетие.
Советский разведчик взял со всех клятву в верности КПСС и вручил каждому по банке тушенки.
В эту ночь Штирлиц спал спокойно, со счастливой улыбкой на своем мальчишеском лице.
Шепталенко Александр, Шепталенко Виталий.